Мы (я и я) получили тройку за то, что полгода ненавидели преподшу, вместо того, чтобы что-то учить.

Мы были крайне огорчены (несмотря на то, что это не было для нас неожиданностью), обижены, раздосадованы и теде...

Поэтому мы из злости и с грусти решили идти домой пешком, дабы изгонять из организма мощный депрессант - молочную кислоту, с помощью посильных физических нагрузок.

"я" долго ругалось, материлось (про себя, само собой), - "Я" терпеливо выжидало, сохраняя молчание. Но когда "я" развело порядочную сырость на слизистой глаз и уже собиралось зареветь прямо на улице, "Я" вмешалось и запретило производить эти ужасные действия, аргументируя это тем, что тушь неводостойкая и мигом потечет до состояния полного безобразия на морде.

"Я" прекрасно понимало, что обида слишком велика, чтобы вылечить ее испытанным способом- т. е. шоколадом. И тогда "Я" пришла в голову совершенно чудная мысль и оно радостно сказало "я": "А хочешь книжку? Я куплю тебе книжку, хочешь?" "я" блеснуло глазенками и радостно пискнуло"Хочу! Хочу книжку!" И по дамбе мы шли уже обсуждая то, как мы войдем в книжный по Фокина, как мы будем выбирать книжку, как мы ее купим и как мы потом будем ее читать. Сразу договорились, что купим что-нибудь сто раз прочитанное и очень-очень любимое.

Мы долго-долго бродили по магазину, читали фамилии авторов и названия. Наконец, купили целых две книжки (чем положили начало собирания "любимого" в библиотеку, и довольные отправились домой.

Так что мы теперь являемся счастливыми обладателями "Поющих в терновнике" и "Мастера и Маргариты".

На случай неудачи на госах мы уже присмотрели себе 4-х томник Довлатова. Так что жись - прекрасна.

Несомненно, он был большим мастером-витией и удачливым стихоплетом. Он был серьезным и сосредоточенным, каким и подобало ему быть.

Каждый день с раннего утра его начинала переполнять гордость за себя, за свой каждодневный труд, и к вечеру, когда гордость переполняла чашу, он с несколькими друзьями шел на улицу бить поденщиков, рыча от ненависти к этим бездельникам, живущим одним днем.

Он умер...Само собой...

После его смерти благодарные потомки в День Урожая и День Мужества, в любую погоду, из года в год, читали его стихи притихающим небесам и гордились свои земляком.

Я жду, исполненный укоров:

Но не веселую жену

Для задушевных разговоров

О том, что было в старину.



И не любовницу: мне скучен

Прерывный шепот, томный взгляд, -

И к упоеньям я приучен,

И к мукам, горше во сто крат.



Я жду товарища, от Бога

В веках дарованного мне,

За то, что я томился много

По вышине и тишине.



И как преступен он, суровый,

Коль вечность променял на час,

Принявши дерзко за оковы

Мечты связующие нас.

................................



Если это не изначальный самообман, то насколько нужно быть наивным, чтобы верить, что существует этот предначертанный огненными рунами на песке Брат по духу?

Послушай, в этом явно есть что-то ненормальное – вместо того, чтобы говорить, глядя собеседнику в глаза (ну хорошо, не в глаза, в сторону), вместо того, чтобы чувствовать эмоции другого человека, видеть его реакцию на твои слова – ты открываешь ВОРД!!! Еретичка.

Сидишь в одиночестве, получая удовольствие и от выплескивания несказавшегося и никогда не скажущегося, и просто от прикосновения пальцев к клавишам. Хочешь курить. Да, на это тоже стоит обратить внимание – ты хочешь курить. Причины этого не важны, есть сам факт.

Все больше ненавидишь поднимать телефонную трубку, встречать знакомых, которым с тобой по пути. Визиты выбивают тебя из колеи настолько, что и ребенок обратит внимание на твое неадекватное поведение. С наслаждением думаешь о предстоящей возможности остаться в полном одиночестве. О, мечты, мечты, что кому-то будет тебя не хватать, что кому-то были важны твои слова – бросьте, не надо шутить так жестоко.

Сады моей души всегда узорны,

В них ветры так свежи и тиховейны,

В них золотой песок и мрамор черный,

Глубокие, прозрачные бассейны.

Я не смотрю на мир бегущих линий,

Мои мечты лишь вечному покорны.

Пускай сирокко бесится в пустыне,

Сады моей души всегда узорны.

А потом само собой ALT+F4 и «Нет».

Всерьез мечтаю о чем-либо, что позволит мне не спать ближайшие трое суток и расширить сознание до понимания стихов Н.С. Гумилева,а следовательно и до способности их многословно и не совсем ахинейно анализировать.

Отдельное спасибо и пожелание всяческих благ, мля, Павлу Лукницкому, который не жалея подметок бегал по совейским прокуратурам, и благодаря которому Гумилева реабилитировали уже в 1989 году, иначе книг по творчеству Николая Стефановича и вовсе бы не было.

Пользуясь случаем, хочу передать привет июлю, там меня ждет Жись.

Благодарю за внимание.

P.S. Что жил - все зря.

Легкость в мыслях необыкновенная...

Глаза Лика горели хищным огнем, рука не была сложена щепотью, а, отведенная для удара, придавала еще большую свирепости облику Агнца.

Припухшие губы Марии криво усмехались,а пальцы, унизанные перстнями, небрежно придерживали покрывало, не скрывающее белоснежной плоти.

Жирный младенец всплескивал пухлыми ручками с перепонками между пальцев и, зажмурившись, широко раскрывал рот в плаче.

Двенадцать красноносых, пузатых мужичков, с огромными кошелями, в плащах, подбитых горностаем, увлеченно резались в двадцать одно.

...Вихрастый подмастерье исподлобья глядел на опешившего Мастера...

Мое милое создание, ты уверено, что можно доверять дедовским методам и затасканным легендам? Ты действительно веришь, что осиновым колом тебя удастся убить?

*мучительно вглядываясь в зеркало*

Он весь-сверкающая хрустальная фигурка. Его глаза напоминают тебе калейдоскоп, в котором ты никак не успеваешь разглядеть узор. Глаза как ртуть. Тёплая, зовущая ртуть. Иногда тебе хочется окунуться в это тепло, но ты помнишь, что хрусталь разобьётся в тот же день и ты потеряешь больше, чем найдёшь. Поэтому - нельзя.

Это твое наказание за все мыслимые и несовершённые грехи. Каждое утро блаженное забытье сменяется китайской пыткой. На твою макушку, начинающую лысеть от большого ума, капают холодные капли-секунды. Неумолимо трескают тебя по темечку в скучном ритме и зовут в дали-далекие, гду мудрость человеческую раскладывают по огромным чемоданам и переправляют на вокзалы.