В этом вое перестаю слышать себя. Какую мораль хотели вы мне внушить, почтенные? Жжете свечи вокруг меня, пытаясь осветить темноту. Вы были скаутами, да? Вас когда-то учили разжигать костры под ливнями?

Что-то сладко-лживое шепчете вы мне на ухо. Почему вы не носите шинель? Вам она очень идет. Помните, вы когда то стояли на перекрестке, со сложенной газетой в руке, покручивая ус. И вы, мадам, вы тоже что-то там покручивали, ибо ноблесс оближ, ничего не поделаешь, к тому же голь на выдумки хитра.

А в темные века, задолго, задолго до Древних, вы были галантерейщиком. Или обувщиком? Сандалии с оборванными крылышками, сапожки маде ин Гишпань. Прочие тренажеры. Ах, какая пластика была целых два часа после ваших добрых дел, мастер. Потом конечно наступала какая-то неподвижность, но зачем вспоминать об этих издержках производства?

Вы, такая воздушная, неземная, где ваша уютная хижина за болотом? Где ваш одноглазый кот? Где ваша ступа, Вечно Женственная Нефертити? Ах, какие великолепные арийские черепа служили охраной вашему жилищу.

А вы, Брут? Отяжелели, опускаете глаза перед пробегающими бродячими псами. Где ваша вера в справедливость содеянного? А ваш сундучок с индульгенциями про запас? Даже в это перестали верить, зато научились складывать планеры.

Бросьте, я все равно выскользну. Не пить вам из моего черепа за бытие.