Ты тот, кто через холодное стекло монитора чувствовал, как солоны мое слезы и умел дарить тепло, не остывающее от холодных клавиш и телефонных проводов..
Ты тот, кто знал, что именно сейчас нужно позвонить мне, чтобы я спрыгнула с подоконника и взяла трубку. Ты спасал меня от простуды и темноты, прорывая виртуальную паутину.
Ты тот, кто колотя по синякам взывал к моему упрямству, не позволяя отчаиваться. Ты умел злить меня, как никто другой.
Ты тот, кто едва-едва зная меня, обещал фейерверки. Ты заставлял верить, что даже здесь люди не одиноки.
Ты тот, кто паясничал и кривлялся, как кукла на веревочках, которую дергают невидимые зрителю руки пьяного кукловода. Я училась быть лучше, я кусалась, когда и мне пытались привязать веревочки.
Ты тот, кто отправил меня в темный лес с незаряженным пистолетом и обещал идти следом. Я училась слушать и слышать, кто идет за мной, а кто остался в начале пути.
Ты тот, кто будучи выше меня на две головы смотрел на меня, как на равную. Ты без истеричной осторожности отдавал мне свои игрушки, слишком сложные и хрупкие для моих детских ручонок.
Ты тот, кто был моим Гофманом, рассказывая мрачные сказки. Мне становилось не страшно, когда ты замолкал. Или шутил.
Ты – такой разный. Ты появлялся и исчезал. Ты оставался.
И среди вас не было ни одной девчонки под мужским ником, я это точно знаю.
И – спасибо вам всем.
Ты тот, кто знал, что именно сейчас нужно позвонить мне, чтобы я спрыгнула с подоконника и взяла трубку. Ты спасал меня от простуды и темноты, прорывая виртуальную паутину.
Ты тот, кто колотя по синякам взывал к моему упрямству, не позволяя отчаиваться. Ты умел злить меня, как никто другой.
Ты тот, кто едва-едва зная меня, обещал фейерверки. Ты заставлял верить, что даже здесь люди не одиноки.
Ты тот, кто паясничал и кривлялся, как кукла на веревочках, которую дергают невидимые зрителю руки пьяного кукловода. Я училась быть лучше, я кусалась, когда и мне пытались привязать веревочки.
Ты тот, кто отправил меня в темный лес с незаряженным пистолетом и обещал идти следом. Я училась слушать и слышать, кто идет за мной, а кто остался в начале пути.
Ты тот, кто будучи выше меня на две головы смотрел на меня, как на равную. Ты без истеричной осторожности отдавал мне свои игрушки, слишком сложные и хрупкие для моих детских ручонок.
Ты тот, кто был моим Гофманом, рассказывая мрачные сказки. Мне становилось не страшно, когда ты замолкал. Или шутил.
Ты – такой разный. Ты появлялся и исчезал. Ты оставался.
И среди вас не было ни одной девчонки под мужским ником, я это точно знаю.
И – спасибо вам всем.
что не тебе достались обещанные не тебе фейерверки...
что не твоим синякам досталось моей пяткой..
что не тебя я поил виртуальным молоком с медом и алоэ...
что не ты слушала сказки...
что...
да мало ли чего?
может, оно все стоит того, чтобы об этом жалеть, но променять - это уж точно никогда.
потому что то, застекольно-запроводное, запаутинное, навсегда останется зыбким, несовершенным, недостаточным и ненастоящим, даже превратившись в реальное, теплое и настоящее.