А вообще эти гребаные ритуалы только дерут нервы. И я очень завидую людям, которые могли не придти на похороны, на 9 дней, которые не придут завтра на 40. Потому что им по фих, потому что им слишком тяжело. Блядь, мне это тоже тяжело. Но если я скажу, что не могу - меня не поймут, начнут возможно взывать к чему-то.

И эти вечные - сделай то, сделай это, так надо, так положено, надо, положено. И самое убийственное - попрощайся. Попрощайся - подари мужу последний поцелуй в лоб на глазах у толпы, попрощайся - коснись какого-то хрена песчаного холма, и именно вот так, а не этак - ладошкой, тыльной стороной, ладошкой. Попрощайся, попрощайся. Блядь, да сколько ж можно прощаться?

Мертвых, наверно, надо бояться. И я боялась их всю жизнь. И когда брала его уже похолодевшую руку, отметив про себя с ужасом, что она мягкая и податливая, как будто у тряпичной куклы - я делала это с опасением. И тогда, закрыв глаза, прижавшись губами к этой холодной безжизненной руке, я сказала про себя все, что надо - и прости, и прощай. Не осознавая. Просто торопясь - вслед, вдогонку. Я уже попрощалась.

И ей-богу, было бы легче переживать все это, если бы не эти ритуальные сборища. Завтра, наконец, последнее. Следующее почти через год. Это много, это тысячи жизней, нескоро, можно пока не думать. А вот завтрашнее я уже заранее ненавижу. И по своему состоянию чувствую, что завтра все-таки придется накачаться валерьянкой, хорошо так накачаться, хотя со дня похорон я не пила ничего успокоительного. Чтобы никто не видел слез. Чтобы шушукнулись между собой, что я хорошо держусь.

Фотовка. В каментах. Слегка по просьбам трудящихся.

Да-да. Хвост был длиннющий, да еще крашеный. И при всей нормальной мужской гомофобии у него была мечта - отрастить косу. Ей-богу не знаю, зачем

Бу-га-га.

Я сейчас напишу, что вы все противные, комментить меня не хотите, и поэтому я от вас уйду.

Только я этого не сделаю. Потому что вам всем фиолетово, здесь я или нету меня тут.

За пару недель - 3,5 в минус. Осталось 50. До завтрака вчера было вообще 48.

Доктор, я отсюда по частям линяю?

Итак, юзер Брюн все-таки поднял ленивую попку и доехал в центр города, в старую совковую парикмахерскую на главном проспекте, которая работает в воскресенье. Может, всякие салоны у нас и по воскресеньям работают, но я туда не полез, ибо "а вдруг там дорого?". Обкорнали в каре, промелировали, наманикюрили (первый в жизни недомашний маникюр, хе-хе). Решила, что с первой зарплаты куплю зеленые линзы. Моей главной вчерашней ошибкой было то, что я рискнула поехать в новых босоножках. Вы знаете, какая это страшная вещь - необкатанная обувь в дальней дороге?

Вчера вечером пощелкала чуток пупца на горке, поразговаривала на кухне до часу ночи и дочитала первый том "Блокады". Такой вот неженский вкус - люблю книжки про войну.

Силы мне сейчас нужны только на одно - не плакать, не плакать..

Кажется, первые сутки уже прошли.

Как раньше думал юзер Брюн: бросить курить человеку - раз плюнуть, бросить пить - нужно просто захотеть бросить пить и все. А бросить плакать? Кто-то пробовал? Все равно срывался? Будем считать, что уникальный опыт начался.

...................

Ходимши вчера в святую святых - женскую консультацию, у меня там типа блат в регистратуре, одноклассница, сестру мужа пустили без очереди и без пыток шлепнули печать в санкнижку (хоть какая-то польза от меня). Маму этой одноклассницы и младшую сестру моя мамс как-то видела в черных платках. Я подумала, что бабушка умерла. Оказалось, погиб отец. Был главным энергетиком на нефтепроводе, попал под ток. 45 лет, здоровый - как бык. Младшая в обмороках и истериках, бабушкин склероз в один день дошел до высшей точки, она не узнает младшую внучку и ничего не помнит, мать воет над его вещами, каждую неделю ездит на кладбище с дочерьми, говорит что не хочет жить. Вобщем, жуть и жуть. И то, что они остались с бабушкиной пенсией, и зарплатами руководителя кружка в доме пионеров и регистратора в консультации - полбеды. По сути, держится там только старшая. Вчера мысленно благодарила его мать, за то что она держится. Если бы я оказалась среди истерик с одной стороны и пьяных матов бати с другой - я не знаю, что со мной было бы. Надо держаться. И как только станет прилично, и если будет возможно, я обязательно пойду в тот фитнесс-клуб, для которого он писал программу и скажу "А помните, вы обещали, что можно заниматься у вас бесплатно?". Мне теперь нужно строить стержень внутри себя, раз его не было до сих пор. И панцирь. И - не плакать.